Размножение личности

Новый драматический театр, который славится своеобразием репертуара, подчас доходящим до полной неповторимости, вновь преподнес публике сюрприз. Новый спектакль, жанрово поименованный «фантазия в одном действии», синтезирован из произведений, казалось бы, несоединимых — рассказа современного писателя Николая Евдокимова «Лиза-Елизавета — последняя жительница деревни Полянка» и хрестоматийной повести Николая Карамзина «Бедная Лиза». Но оказалось, что все возможно, и даже вполне уместно — завязать узелком и протянуть во времени ниточку судьбы русской женщины, в основных своих проявлениях очень похожую, какое бы тысячелетье не стояло на дворе. К тому же идея эта оказалась хороша не только на уровне замысла, но и в своем сценическом воплощении, предложенном режиссером Владимиром Богатыревым.

 

Если о великом Карамзине мы знаем практически все (впрочем, здесь есть опасения перевести слово «знаем» в прошедшее время), то имя писателя Н. Евдокимова, к сожалению, менее известно. Хотя этот автор трудится на литературной ниве уже более шести десятилетий, выпустил немало сборников рассказов и ряд романов. Естественно, Николай Евдокимов в силу и возраста, и жизненного опыта, и тематических пристрастий к литературно-сценическому мейнстриму никак не относится. Как, впрочем, и режиссер В.Богатырев. Так ведь и зритель у нас разный. И то, что для некоторых может показаться старомодным, для многих все ещё актуально.

 

Итак, в некой опустевшей и захиревшей деревеньке Полянка остались всего-то двое обитателей: 90-летний старик Федор Рогатнев (Анатолий Сутягин) и молодая женщина Лиза Маликова (Ольга Беляева). Да ещё набегами то и дело является сюда «вечный странник» по прозвищу Ванька-Каин (Дмитрий Светус). Федот — Сутягин занят делом серьезным: пишет летопись Полянки с незапамятных времен. Лизавете же делать нечего, но и в город перебираться не хочется, к тому же пример бомжующего Ваньки-Каина, перед глазами. Вот и живет она в мире вечных девичьих грез, в которых к ней являются то персонажи до дыр зачитанной карамзинской «Бедной Лизы», то мифические современные ухажеры и разлучницы. А поговорить можно разве что с супружеской четой петуха Борьки (Антон Морозов) и курицы Анфисы (Алсу Юсупова), которые ещё не до конца «очеловечились», но и от птичьего облика потихоньку отошли.

 

Художник Лилия Баишева сочинила для сцены Нового драматического полусказочный деревенский мирок, во все времена уместный: с домоткаными половиками, что со сцены переброшены в зал, с деревом избушки, шатким мостиком, видавшей виды утварью. Мирок очень тесный, как крохотный деревенский пятачок, где сходятся все улицы и дороги. На этой фантазийной территории стоит только открыть книгу, как тут же явятся Бедная Лиза (Ирина Бондарева) с русой косой через плечо и букетиком цветов. А уж ей навстречу спешит красавец Эраст (Даниил Якушев). Но Лиза нашего времени, битая жизнью, на свои язвительные комментарии не скупится, оценивает «живые картинки» хлестко, по-деревенски грубовато. И будто бы во сне на том же мостике вдруг возникает её мифический кавалер Николай Иванович (Дмитрий Первушин), весь из себя рубаха-парень. Но история повторится, и вот уже нынешняя Разлучница (Татьяна Журавлева), в растиражированном облике Примадонны, потянет его за собой, как теленка на веревочке. С Лизой карамзинской, как известно, все кончилось плохо. Лиза — Беляева, завернувшись в простыню, тоже было кинулась с мостика в воду, да выплыла — уж больно жить захотелось. Хоть и стыдно, но бутылку беленькой оприходовала в компании с курами, не в первый раз уже. Вроде легче стало, ведь теперь уже в пьяных видениях снова сошлись все женихи с гармошками, чуть не в драку кинулись за сердце Лизаветы.

 

Так бы и дожила она свой век, потихоньку спиваясь, да вновь явился Ванька-Каин, замаячила мечта о ребеночке. Ну и тот не против был. В общем, в финале появилась у Лизаветы колыбелька с новорожденным сыном. И не беда, что блудный папаша опять в бега подался, ведь смысл жизни появился реальный, не книжный. Правда, режиссер Владимир Богатырев лишает спектакль кондовой определенности. Нет-нет, да и мелькнет мысль: а был ли мальчик-то? Вдруг все это продолжение лизаветиных грез, а жизнь-то на самом деле груба, как говаривала чеховская героиня? Но это уж пусть каждый решает сам для себя. Впрочем, то, что публике дана возможность подумать и попереживать, — тоже очень полезно, хотя, к сожалению, также несовременно.