Крокодиловы недра

Почему в этом сезоне столичные театры массово потянулись к Достоевскому, ещё стоит выяснить на досуге. Финал сезона минувшего, например, был отмечен культом Сухово-Кобылина, годом раньше уверенно лидировал Островский. Причем ни в какую общую картину приметы этого лидерства не складываются, просто появляются то тут, то там в очень разных вариантах. Инсценируются как отдельные фрагменты больших романов («Бесы», «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы»), так и «малые формы». Да и жанровая амплитуда получившихся спектаклей колеблется от неких мистерий до почти цирковых комических представлений.

 

К последнему близка и нынешняя премьера — спектакль «Происшествия невероятные», поставленный в Новом драматическом театре его художественным руководителем Вячеславом Долгачевым. Он же сконструировал и пьесу, объединив в ней известные рассказы Достоевского «Бобок» «Чужая жена и муж под кроватью» и «Крокодил, необычайное событие, или Пассаж в Пассаже»

 

Кстати, сама пьеса получилась весьма изобретательной и своеобразной, поскольку здесь нет банальной очередности рассказов, но коллизии и действующие лица каждого из них проникают друг в друга, перемешиваются и составляют в конце концов единое анекдотическое деиство. К тому же объединенное общим персонажем — неким литератором Иваном Иванычем (Владимир Приезжев), из-под пера которого, кажется, и вышли все эти истории. Он же — и своеобразный «режиссер» действия: все время на сцене, сталкивает персонажей лбами, подсказывает реплики, маячит третьим в какой-нибудь любовной истории. А порой и сам удивляется тому, как все происходящее решительно выходит из-под авторского контроля, выпивает с горя рюмку-другую, маясь «муками творчества» Прием не нов — ходили по московским сценам и Пушкин, и Чехов. Но безотказен в смысле связующего звена.

 

И вот ведь парадокс. При имеющейся массовости постановок по Достоевскому так называемая широкая публика все равно от него отвыкла. Да что там говорить, сами театры и отучили — преобладанием иных ритмов, текстов и ситуаций. А ведь у «окраинного» Нового драматического и публика немного иная, может быть, в массе своей не столь театрально продвинутая. В общем, самая обычная публика, которой трудно воспринимать даже такого, отчасти облегченного Достоевского. Ведь что ни говори, и анекдотические ситуации описаны весьма умно и порой заковыристо, да и вообще серьезный наш писатель-мыслитель в означенные жанровые рамки укладывается с трудом. Да и Вячеславу Долгачеву, вероятно, было мучительно жалко каждого авторского слова, так что пьеса в конкретной сценической ситуации все же грешит многословием и явно жаждет сокращений, ведь визуальный ряд спектакля сам по себе весьма красноречив.

 

Вообще «Происшествия невероятные» кажутся самой спорной постановкой Вячеслава Долгачева за несколько последних сезонов. С одной стороны, этот спектакль явно вписывается в тот гармоничный стиль — легкий, зрелищный, слегка карнавальный, которым отличается Новый драматический нынешнего дня. И является своеобразным продолжением той линии, что наметилась в таких спектаклях Долгачева, как «Один из последних вечеров карнавала» «Шутники». Подобная цельность, между прочим, вправе называться «лицом театра», а его сегодня днем с огнем не отыщешь у столичных коллективов. С другой же, эта вписанность в стиль здесь явно форсируется, действие, парадоксально смешное само по себе, перегружается комическими трюками, порой явно излишними. Актеры начинают форсировать интонации, утрировать жесты, падать и прыгать, всячески доказывая, что Достоевский не только серьезен и трагичен, но и забавен.

 

Впрочем, что касается актеров, то труппа Нового драматического безусловно достойна уважения, поскольку практически каждый актер способен выполнить любое режиссерское задание и при этом продемонстрировать явный потенциал, этим заданием не предусмотренный. К тому же едва ли не в каждом спектакле, неважно, поставленном ли худруком или другим постановщиком, какому-либо актеру дается возможность просолировать, явив публике видимые приметы мастерства. На сей раз подобная участь выпала на долю Олега Бурыгина (Шабрин), сыгравшего того самого «мужа под кроватью» В этом спектакле ему, пожалуй, точнее других удалось попасть в стиль, атмосферу и настроение постановки. Но важнее даже другое — Бурыгин привнес в эту анекдотично-карнавальную стихию живую жизнь, ниточка которой протянута от самого оригинала, то есть от Достоевского. Актер искренен, виртуозен и очень неоднозначен в проявлении эмоций своего персонажа, причем этих переживаний у него — целая палитра. В общем, стал камертоном этого действа, к которому не мешало бы чуть-чуть подстроиться и остальным.

 

В целом же завершающийся юбилейный сезон Нового драматического театра был достаточно любопытным. Он не поражал обилием премьер (их вышло всего три) и ровным течением сценической жизни. За явной удачей — спектаклем «Настоящий Запад» Наркас Искандаровой — последовало событие весьма скромное — «Старый дом» Евгения Ланцова. Финиширует же сезон нынешним спектаклем, остающимся в «своем амплуа» Нового драматического. Но зато здесь публика не встретила ни драматургических поделок, ни явного актерско-режиссерского непрофессионализма. И уже вошло в привычку с интересом ожидать, а что же будет дальше.