+7 (499) 182-03-47
Версия для слабовидящих

Ru

En

18.12.2013

Суровое испытание

Слово «актуальность» затаскано до дыр. Им прикрываются так часто, что начинаешь думать, будто недавние премьеры многих театров оправдываются перед зрителем. Будто премьеры эти — вовсе не премьеры, а спектакли, идущие по двадцать или тридцать лет, и, если не применить к ним волшебного слова, зритель не пойдет на них, посчитав «вчерашним днем». При всей пестроте «актуальных высказываний» в московской афише, редко когда попадаешь на спектакль по-настоящему глубокой внутренней причастности к сегодняшнему дню, остающийся при этом и, прежде всего, художественным высказыванием его создателей. К последним можно отнести недавнюю премьеру Московского Нового драматического театра «Сейлемские ведьмы» по пьесе Артура Миллера «Суровое испытание» в постановке художественного руководителя театра Вячеслава Долгачева.

Пьесу эту Артур Миллер написал в 1953 году под впечатлением от ситуации, сложившейся в то время в Америке и получившей свое название «маккартизм», или, другими словами, «охота на ведьм», которая была направлена против чиновников, политиков, деятелей культуры левых, коммунистических взглядов. Миллер воспользовался для этого реальными историческими фактами: преследования, аресты, суд и последовавшие казни жителей городка Сейлем, штат Массачусетс, которые в самом конце семнадцатого века были обвинены в колдовстве. Но сама пьеса, как и спектакль Вячеслава Долгачева, выходят далеко за пределы темы безрассудства власть имущих, осуждающих невинных людей, используя для этого некие формальные поводы.

Спектакль начинается на пустой сцене. Вдоль задника выходят люди в исторических костюмах эпохи той, самой первой, сейлемской охоты на ведьм (художник по костюмам Дарья Килочек), рассаживаются на деревянных стульях, и перед ними, прямо на их глазах, происходит событие, послужившее толчком ко всей истории: пляски вокруг котла — мистический ритуал или просто глупая шутка нескольких молодых девушек. Шутка это или нет (об этом зритель будет думать почти весь спектакль), но привела она к необъяснимой болезни одной из девушек — Бетти (Анна Горлова), а это в свою очередь породило первые слухи о колдовстве, одержимости и ведьмах. С этого момента атмосфера спектакля становится необычайно плотной и тревожной, а ритм действия не замедляется практически ни на минуту. Художник-постановщик Маргарита Демьянова вместе с режиссером разделили сцену на две половины: ближнюю и дальнюю от зрителя, — и, если на первых планах, в условных декорациях, состоящих из дверной рамы и кровати, разворачивается вся основная история, то сзади, за условной чертой, существуют безмолвные свидетели происходящего — хор, восседающий на тех же деревянных стульях в ожидании своей очереди. Своей участи. Потому как это не просто персонажи, в нужный момент вступающие в действие, это свидетели, а после обвиняемые на огромном судебном процессе, в котором зрителям спектакля, кажется, отводится роль суда присяжных, а вместо судебного пристава, объявляющего о прибытии нового свидетеля, высвечиваются проекции с фотографиями того или иного персонажа.

Первым на этот суд попадает преподобный Пэррис (Сергей Моисеев) — отец Бетти, который до этого всеми силами стремился «расположить к себе людей и господа бога», а теперь хотя бы просто сохранить свой авторитет и влияние. Вторая — его племянница Абигайль Уильямс (Анастасия Цибизова) — циничная, умная и расчетливая юная девушка — одновременно и жертва, и обвиняемая, и главная зачинщица всей истории. И далее, круговорот встревоженных жителей этого города, среди которых Энн Патнем (Татьяна Журавлева), словно бы иллюстрирующая известное высказывание Григория Померанца о том, что «дьявол начинается с пены на губах ангела» и вторящий ей муж, крупный землевладелец Томас Патнэм (Юрий Караулкин). Это и простая, запутавшаяся во всей окружающей ее лжи, служанка Мэри Уоррен (замечательная работа Маргариты Волковой). Это и эмоциональный, прямой Джайлс Кори (Анатолий Сутягин, который создает удивительный и необычный по ритму и манере говорить рисунок роли), и более сдержанный Фрэнсис Нэрс (Александр Курский), которые безуспешно пытаются остановить этот безумный процесс. И многие другие — запоминается буквально каждая актерская работа, даже если она невелика, как, например, у нелепого и неловкого секретаря суда Чивера Иезекииля (Алексей Спирин).

Однако невозможно не сказать и про двух главных действующих лиц. Первый — непокорный Джон Проктор (в исполнении молодого и талантливого актера Александра Зачиняева), знающий свое дело, привыкший к тяжелой работе и предпочитающий ни во что не вмешиваться до того момента, пока его больную жену Элизабет (Виолетта Давыдовская) не арестуют по подозрению в колдовстве. Именно ему суждено пройти весь путь от стороннего наблюдателя до жертвы судебного процесса. А второй — преподобный Джон Хейл (Олег Бурыгин) — проповедник с острым взглядом и совиными повадками, напоминающий инквизитора (возможно, не столько инквизитора, сколько Торквемаду из «Белых одежд» Владимира Дудинцева), яростно стремящегося докопаться до истины.

Но возможно ли, чтобы зритель не просто добровольно в течение двух актов присутствовал на таком тяжелом судебном процессе, но и не мог оторваться от него? Недаром режиссер определил жанр спектакля по названию пьесы: «суровое испытание». Возможно, главный секрет постановки и ответ на этот вопрос кроется в том самом втором плане сцены. Именно там, помимо безмолвствующего хора, параллельно с действием на первом плане, таится столь необходимый зрителю театральный воздух — воздух поэтический и условный, воздух, лишенный плотной атмосферы первого плана, лишенный закрученного сюжета. Один только элемент спектакля: статуя, закутанная в плащ — загадочная фигура на заднем плане, движущаяся бесконечно медленно, с невидимой для глаза скоростью минутной стрелки часов, словно бы привносит в спектакль другое измерение, новый жанр. Но невольно стремящийся к этому воздуху зритель обязан испить до дна чашу страшной истории, суть которой на самом деле проста: хватит ли в нас сил бороться с собственными пороками, стремящимися вырваться наружу, лишь только представится случай? Часть жителей города, сцепив зубы перед судом, стремилась сохранить свое достоинство и доброе имя. Другие же сводили счеты с первыми, писали доносы, оправдываясь мнимой одержимостью дьяволом, — своеобразной свободой, — несуществующим и уже несущественным колдовством, за которыми скрывались зависть, ревность, высокомерие и тщеславие. Актуально ли это? Причастно к сегодняшнему дню?

В финале этого «сурового испытания», когда условная линия из деревянных стульев приблизится из глубины к самой авансцене, «выталкивая» страшные последствия суда в зрительный зал, нам останется только спросить себя: хватит ли сил?