+7 (499) 182-03-47
Версия для слабовидящих

Ru

En

18.12.2023

"Сказочная" сценография Маргариты Демьяновой

«…проста, легка, жизнерадостна, весела и призрачна, как детский сон;
красива, как детская греза, и вместе с тем величава…»
Станиславский К. С. О задачах
будущей постановки “Синей птицы” (1908)
 
 
Думая о том, что же главное в сценографии Маргариты Демьяновой: самобытная театральная живопись, атмосферность, оригинальность пространственных решений, бережное внимание к деталям, - приходишь к мысли, что это мастер, глубоко осознавший своеобразие театра. Имеется в виду, конечно, не только Новый драматический театр на улице Проходчиков близ Лосиного острова, хотя и это – важно. Принципиальное значение имеет профессиональный и человеческий союз с режиссёром Вячеславом Долгачёвым, длящийся уже не одно десятилетие, где художник –незаменимый соавтор и надежный соратник. Просится слово “единодушие” – именно в том, что касается идеологической и эстетической театральнойплатформы. В её основе старомодная мхатовская аксиома: “оформление ценно лишь тем, что содействует выразительности драматического действия, и никоим образом не должно притязать в театре на самостоятельное художественное значение”.
 
 
Тезис кажется очевидным, хотя и цепляет термин “оформление” по отношению к современному художнику сцены. Но много ли в сегодняшней театральной реальности тех, кто жертвует амбициями ради Театра Своего Режиссёра? Много ли спектаклей, где визуальная составляющая действительно остаётся составляющей, а не подменяет собой режиссуру, драматическое содержание, порой прикрывая и недостатки актёрского исполнения? Ведь на службе зрелищности – ультрасовременное оборудование, компьютерный дизайн, машинерия… были бы у театра материальные активы, а у художника – чуть-чуть воображения. Маргарита Демьянова никогда не позволяет себе “звучать” громче автора спектакля. Какими бы изобретательными ни были её работы, они так же корректны по отношению к режиссёру, как и сам режиссёр – к автору. Любовь к литературе и слову, понимание их силы и значимости; смысловая определённость, безупречный вкус, чувство меры, нетерпимость к пустым эффектам… Можно долго перечислять нити этой тончайшей паутины пересечений. Однако –никакой “самодостаточности” художника, ни шагу на  чужую территорию. Как ей это удаётся – загадка, которую из спектакля в спектакль хочется разгадывать.
 
 
“Сказочная” сценография Маргариты Демьяновой – особый архипелаг в её творчестве. Утренние детские спектакли в МНДТ традиционно несут культтрегерскую миссию, в афише их уже десять. Художнику тут, что называется, “карты в руки”, и остаётся лишь удивляться – с каким увлечением оназанимается каждой новой сказкой; как расцветает её дар созидания, умение претворять в искусство самые простые и обыденные вещи… Посудина, принесённая в театр кем-нибудь из сотрудников, обрезок ткани, фанерка, старая книга, игрушка, по случаю купленная на барахолке - всё будет использовано, всё – заиграет, превратится в кусочек сценического пазла и встанет на своё место, будто так и было задумано. “Голь на выдумки хитра”, – сказали бы люди нетеатральные, –креативность…”. А может быть, профессиональное мышление, умение любить то, чем занимаешься и заражать своей любовью окружающих?
 
 
Не секрет, что спектаклю для малышей требуется особая пространственная среда. Она может быть любой по стилистике, оправданной в бытовом отношении или вообще почти беспредметной; организованной строго ритмически или свободной игровой площадкой, но есть одно условие, выполнить которое сложнее всего. Оно должно рождать ощущение чуда, помогать актёрам играть животных и птиц – с юмором и фантазией, чтобы всерьёз увлечь маленького зрителя. Декорации и костюмы Маргариты Демьяновой всегда “волшебны”, потому что способствуют возникновению объединяющей театральной энергии. Когда её нет – самые передовые технологии перестают работать, и самые пышные краски не радуют глаз. В музыкальном спектакле “Все мыши любят сыр” погружение в чудопарадоксальным образом достигается через тщательное воспроизведение мира вещей, в котором живут хвостатые персонажи. Молочные бидоны, расписные блюда, кухонная утварь и, конечно же, аппетитные головы сыра – всё это невероятное сочетание рисованных и бутафорских объектов создаёт ощущение уюта… и одновременно лёгкой тревоги, таящейся в тёмной глубине фона и в смещении привычных глазу пропорций (актёры действительно кажутся маленькими мышками рядом с огромным деревянным стулом и краешком “стола”). Впечатление, что художник потратил огромный запас сердечного тепла, чтобы одеть, обуть этих милых зверьков, снабдить всеми необходимыми аксессуарами – пустить в жизнь своё театральное детище…
 
 
Изысканное постановочное решение новогодней сказки “Царь Холод, или Волшебный гребень” перекликается с “Мышами” в сценах с домиком Лесничего, но лишь на уровне подхода. Чётко проявленный предметный мир домика, стилизованный под старинные интерьеры северной Европы, нужен для резкого контраста с почти кинематографической абстракцией холодного царства. Спектакль, остроумно охарактеризованный кем-то из родителей в зале как “игра престолов для малышей”, создан будто бы в поиске пластического соответствия вечным оппозициям бытийного свойства (живое – мёртвое, доброе – злое). “Домашний очаг”, где сушатся связки грибов и тикают часы с кукушкой – и циничная роскошь ледяного трона: это не обозначение мест действия, а
философское противопоставление двух стихий.
 
 
 
В “Белом пуделе” художник не отказывается полностью от детализации, но важнее – чистота и прозрачность идеи. Решётка – резная, увитая цветами, но такая прочная на вид, делит планшет сцены вдоль, отделяя пространство актёрской игры от светящейся, переливающейся на заднем плане, призрачной… сферы свободы, цирка, детства и ясной театральной мысли. Сменяют друг друга картины за этой решёткой – море, луна, крымский пейзаж – будто листает невидимая рука альбом этюдов на пленэре. А на авансцене – очень конкретные и живые герои спектакля, люди и звери в мягких красивых “шкурках”.
 
 
Маргарита Демьянова в большинстве случаев сама сочиняет костюмы к своим спектаклям, поддерживая культуру театральной постановки как единого художественного целого. Филигранный баланс практичности, удобства и декоративности – в костюмах, разработанных к спектаклю “Снегурочка”. Лоскутно-аппликативная манера, в которой были выполнены эти модные шубки и ватнички, добавляет постановке тонкого лиризма, и вместе с тем – мягкой иронии. Но даже, если художник по каким-то причинам отступает от своего правила, работы соавторов естественно и гармонично вливаются в общую сценографическую формулу. Вспомнить, к примеру, “восточный” колорит спектакля “Синдбад-мореход” – сдержанно- экзотичного, таинственно освещённого, щедрого на ткани, тени, силуэты… Все элементы коллективного авторства – в гармоническом равновесии, и насколько комфортно – и психологически, и физически – на сцене актёру.
 
 
Зимние сказки – ноу-хау Нового драматического театра, ежегодный подарок маленьким москвичам – поражают разнообразием аранжировок одной и той же новогодней темы: Дед Мороз, Снегурочка, кружение снежинок, ёлочные украшения… Сколько антрепризных поделок и коммерческих шоу эксплуатируют этот нехитрый набор. Маргарите Демьяновой об этом будто бы и не известно. Светлый, акварельный, необычайно при этом красочный и нежный “Морозко” – ещё один пример волшебства, сотворенного из мелочей. Спектакль не имеет отношения к знаменитой киносказке А. Роу, он длится всего час, играется шестью артистами… и буквально околдовывает детей и взрослых. Пушистый снег на деревянных перилах так и тянет потрогать его, от морозных узоров не оторвать глаз, как от настоящих, причудливым рисунком проступающих на стёклах; улыбчивый снеговик, прелестные валенки Дуняши и варежки на резинке – словно подсмотрены в детских снах. А венок Яблоньки, а горделивое оперение Петуха!.. Сцена как будто “имеет запах” – свежести январского утра, фруктов, еловых веток – настолько точно найдены цветовые акценты, фактурные соотношения. Они тянут зрителя в водоворот ассоциаций и чудес.
 
 
Маргарита Демьянова и Вячеслав Долгачёв – люди фантастически требовательные к себе и своей команде; чуткие, по-хорошему придирчивые; перфекционисты и труженики, абсолютно лишённые тщеславия и богемности, но те, кому повезло с ними познакомиться, сами возвращаются
на улицу Проходчиков, и приводят сюда детей.