Завтрак обернулся спектаклем

5 ноября исполнилось 60 лет художественному руководителю московского Нового драматического театра Вячеславу Долгачеву. Возглавляет он этот коллектив с 2001 года. Несомненный трудоголик, Вячеслав Долгачев умудряется ставить спектакли в своем театре (только в этом сезоне, который открылся в октябре, успел выпустить две премьеры: «Дело» Сухово-Кобылина, а теперь и «Века Луны» Сэма Шепарда), а также постоянно преподавать и работать в США. Выпускник режиссерского факультета ГИТИСа, он в течение десяти лет служил во МХАТе, было это еще в ефремовские времена. О Ефремове вспоминает с большой благодарностью. Существование Вячеслава Долгачева проходит словно в двух измерениях — российском и американском. И это две стороны Луны. У нас он — Вячеслав Васильевич, заслуженный деятель искусств, руководитель театра с непростой судьбой и скромным финансированием, который к тому же находится фактически в лесу (выходишь из здания и оказываешься на Лосином Острове). Приходится везти на себе нелегкий воз театра, хоть и столичного, но с целой обоймой проблем, которые решают и коллеги в других городах страны. В Нью-Йорке артисты его называют Славой и боготворят, как если бы перед ними был сам Станиславский. Нисколько не преувеличиваю, была свидетелем, когда побывала на репетиции и премьере чеховской «Чайки» на офф-Бродвее в «Classic Stage Company» в 2008 году. Такие звезды театра и кино, как несравненная и оскароносная Дайан Вист и Алан Камминг, в восторге от работы с русским режиссером. Но в своем Отечестве никогда не будешь так мил, как на чужбине. Это тоже проверено. Юбилей Вячеслав Долгачев решил не праздновать. Объяснил почему: «Меня мои близкие не поняли бы, если бы я вдруг превратился в юбиляра». Торжество прошло в семейном кругу. С внуками, дочкой и женой отметили дату в Праге. 

 

Новый спектакль, да еще по такой пьесе, как «Века Луны» Сэма Шепарда, — лучший подарок самому себе и всем, кто вокруг. История появления этого названия в афише весьма интересная. В классе актерского мастерства бродвейских звезд в Нью-Йорке, где Вячеслав Долгачев преподает в течение нескольких лет, занимался один актер. Он-то однажды и рассказал Сэму Шепарду об этих занятиях и режиссере Долгачеве, а потом даже организовал встречу. Шепард пригласил Вячеслава Долгачева на завтрак. Сидели в ресторане, как полагается, ели овсяную кашу, разговаривали. Сэм Шепард выразил желание вместе поработать, предложил прочитать свою новую пьесу. Спустя время, узнав, что она понравилась, предложил поставить. Более того, дал эксклюзивное право на постановку в Москве. Странная произошла история в том американском ресторане: Шепард и Долгачев, сами о том не подозревая, сыграли пьесу, как если бы на их месте были актеры, или не актеры, а совсем другие люди, ведущие диалог о чем угодно, а фактически о себе и своей удачной или не вполне жизни. «Века Луны» незадолго до премьеры в Новом драматическом поставили в Нью-Йорке, на офф-Бродвее, в «Аtlantic theater company». Сам Шепард в восторге от этой постановки, в которой задействованы ирландские актеры. Жаль, что не приехал в Москву на премьеру, где ни он сам, ни его жена Джессика Ланг никогда не бывали. В Саратове совсем недавно тоже поставили одну из пьес Шепарда. Перевел пьесы Сергей Гордеев, ныне житель Нью-Йорка, помогавший Вячеславу Долгачеву во время его работы над американской «Чайкой». 

 

«Века Луны» — это, по сути, странный, нервный диалог двух мужчин за 60. Они находятся на сцене в течение почти двух часов, столько, сколько идет спектакль. Сидят в загородном доме, который выстроила для них художник и жена режиссера Маргарита Демьянова (эффектная декорация, хотя совсем неброская, даже какая-то намеренно стертая), пьют виски, разговаривают о жизни. И, несмотря на кажущуюся незначительность разговоров, по существу, подводят жизненные итоги. Анатолий Сутягин в роли Эймса, хозяина этого временного пристанища, где он уединился, фактически сбежал от близких, чем-то напомнил самого Сэма Шепарда. В любом случае, он оказался на сцене стопроцентным американцем, даже чисто физиономически. Дуэт ему составил Александр Курский в роли Байрона, прибывшего по требованию друга в это богом забытое место. Он совсем другой человек, более уравновешенный, но не менее одинокий, чем его друг, который не знает истинной правды о действительном положении вещей, о том, что произошло в жизни приятеля, которого он эгоистически призвал в свой отрезанный от мира дом. Это невероятно трудная для актеров задача — оставаться на сцене вдвоем да еще беспрерывно. Достаточно посмотреть, какими энергетически опустошенными они уходят со сцены, да и с чисто физической точки зрения затраты огромны. Эти двое героев знают друг друга смолоду, познакомились когда-то на заправочной станции и пронесли дружбу через всю жизнь. Не виделись, правда, последние два года, поскольку живут в разных концах Америки. Теперь один приехал к другому после полученных угроз покончить с этой жизнью. Шепард — мастер по части тонкостей диалога, его изнанки, за словами скрываются потаенные смыслы, которые Вячеслав Долгачев и попытался разгадать. Кажется, получилось. 

 

Спрашиваю его, почему бы ему не поставить наконец что-то развлекательное, дать публике передышку. Не все же интеллектуалы, а то, что ставят в Новом театре, — серьезный и самобытный репертуар. В ответ услышала: «Как-то в Америке я нашел сборник всех спектаклей за год, где приводились имена их создателей, информация о том, сколько раз они прошли. Тогда, в советское время, когда у нас был театральный бум, меня поразили те цифры. Почти 90 процентов американских спектаклей шли по 7 — 8, от силы 15 раз, а потом исчезали. Это не бродвейские хиты, а показатели по стране, включая нью-йоркские спектакли. Спектакли идут, пока идет публика. Это же рынок. И мы прекрасно понимаем, что, поставив „Разбойников“ Шиллера, рано или поздно исчерпаем запас зрителей, придется спектакль снимать. У нас есть спектакли-долгожители, играем их почти 100 раз. „Настасью Филипповну“ сыграли 60 раз, а ведь это не развлекаловка». Американский опыт наложил на Вячеслава Долгачева сильный отпечаток. Чем бы он ни занимался, все время сопоставляет эти миры. Рассказал любопытную историю о шоу «Бродвей раздевается»: «Смысл в том, что таким образом собирают деньги для больных артистов, в частности больных СПИДом. Звезды делают это бесплатно, репетируют шоу по ночам. Билеты стоят дорого, где-то по три тысячи долларов. Достать их невозможно. В зале творится что-то немыслимое. Все стоят — таков замысел, это своего рода стоячка со спиртными напитками. Шоу длится почти два часа без перерыва. Главная приманка в том, что артисты должны раздеться полностью. В конце шоу сообщают, какая сумма собрана за год. В этом году это сделал Алан Камминг: до миллиона не хватало около семидесяти тысяч долларов. Обращаясь к публике, Алан сказал, что есть 15 минут на то, чтобы собрать недостающую сумму. В итоге деньги были собраны. Вот что интересно: артисты голые, но так все сделано, что это никого не оскорбляет. В момент, когда все одежды спадают, тут же гасится свет». К чему весь этот разговор: «Выходит необыкновенной красоты актриса, поет, постепенно что-то с себя сбрасывает, остаются на теле только два цветка. Оказалось, что ей 60 лет, и при этом у нее потрясающее молодое тело. Все эти звезды демонстрируют свое прекрасное тело и фантастическую форму». У нас же при всех достоинствах актерской школы уходят из поля зрения многие важные вещи. И вот что удивительно, сколько бы мы ни разговаривали о профессии с Вячеславом Долгачевым, он всегда удивляет своим нетривиальным взглядом на многие вещи. И он, несомненно, западный человек по своему режиссерскому мышлению.