+7 (499) 182-03-47
Версия для слабовидящих

Ru

En

18.01.2008

Игра в «Разбойников»

Честно признаться, поначалу выбор театром этой шиллеровской драмы казался если не сомнительным, то, во всяком случае, рискованным. Естественно, сомнения касались не достоинств пьесы, но возможности её современного звучания. Романтическая драма, пафосная, объемная и многонаселенная, в своем первозданном виде сегодня запросто могла бы покоробить слух и утомить глаз. Впрочем, один умный творец как-то заметил: устаревает не суть, но форма. И если как следует поработать над последней, можно спасти положение.
 
Честно говоря, умение быть современным — очень важное, едва ли не определяющее театральное качество. И это вовсе не значит, что в репертуаре должна быть одна только «новая драма». Но если и в вечной классике зазвучат ритмы и пульс нашего времени, то она покинет музейно-ознакомительное пространство и станет заново интересной. Даже для самой обычной публики, не отмеченной театральным гурманством, а такая в основном и бывает в Новом драматическом.
 
Художественный руководитель театра Вячеслав Долгачев, вероятнее всего, задался целью поговорить с молодыми о молодых. И не суть важно, что шиллеровские герои жили два с лишним века назад, да ещё в Германии. Их географически-временная принадлежность на сцене Нового драматического стала весьма условной, соответственные приметы размылись. Персонажи оделись в костюмы, на сцене уместные всегда, где фрагмент старинного наряда легко сочетается с какой-нибудь ультрамодной деталью (художник по костюмам Наталья Закурдаева). Да и разместились герои на удивительно комфортной для театра территории.
 
Вообще, работа художника-постановщика Маргариты Демьяновой во многом определила успех этого спектакля. Сцена словно встала на дыбы, образовав наклонный помост, который сам по себе провоцирует ситуацию неустойчивости: героям можно удержаться на ногах, а можно скатиться — и неизвестно ещё куда. Резные ширмы «леса», опускаясь, прочно впечатываются в помост, как своеобразные тюремные решетки, ограничивая персонажам жизненное пространство. А отсутствие внятных бытовых примет задает известный уровень обобщения и при этом освобождает территорию для актеров.
 
Режиссер Вячеслав Долгачев изрядно поработал и над текстом в переводе Наталии Ман, создав «сценическую версию театра». Конечно же, не обошлось без внушительных купюр, но они здесь вполне уместны, ведь действие спектакля развивается в некоем клиповом ритме. Причем упомянутое определение не стоит понимать в уничижительном смысле. Клиповость воспроизведения привычна и доступна молодежному восприятию, а здесь просто является синонимом яркой эпизодичности действия. Долгачев не пустился в подробный пересказ всей шиллеровской истории, он вычленил её наиболее значимые и определяющие моменты и подал их крупным планом. Последний же помогают создавать умелое световое оформление, пластика, солирующие интонации актеров.
 
Кстати, по качеству актерских работ «Разбойники» тоже весьма удались. И даже в массовых сценах с участием «подельников Карла» практически каждому дана возможность не просто просолировать, но приоткрыть характер, суть своего героя. Особо же стоит выделить Кирилла Болтаева (Берг), Романа Бреева (Швейцер), Михаила Калиничева (Роллер), Дмитрия Вагина (Косинский).
 
Братья Моор, Карл (Андрей Курилов) и Франц (Никита Алферов), отнюдь не выглядят «типажами», но пытаются синтезировать злодейство и добродетель в проявлениях одного характера. И пусть Карл — Курилов оказался чуть старше прочих «разбойников», зато в их общении вдруг зазвучал какой-то новый, почти «отеческий» мотив. Вожак, который опытнее прочих, способен не только вести за собой, но и осмысливать «разбойничьи» деяния, одновременно от них предостерегая неопытных юнцов. Отец Моор (Андрей Зенин), даром что рано расстался с жизнью и был вынужден покинуть сцену, успел продемонстрировать и заблуждения, и прозрения. И отнюдь не романтическая, но вполне земная Амалия (Александра Змитрович) здесь была к месту, и удивительный по человеческой наполненности слуга Даниэль (Анатолий Сутягин).
 
Впрочем, режиссер не забыл и о зрелищности, разбавив действие то мелодраматическими эпизодами, то вокально-пластическими вставками, то явными «ужастиками» со злодейскими убийствами и льющейся кровью. Быть может, в отдельных массовых сценах желание идти в ногу с современными реалиями было даже слишком навязчивым. В этой условной игровой концепции словечки «братва», «прикинь» и т.п. кажутся лишними, назойливо объясняя то, что и без того понятно. Но все это, наверное, ещё устоится со временем, когда и артисты, и режиссер просто почувствуют, что публика и так активно включается в действие и подхлестывать её не нужно. Уровень взаимного доверия задается только на практике, она же здесь, без сомнения, удалась.