+7 (499) 182-03-47
Версия для слабовидящих

Ru

En

01.03.2009

Играем в Чехова

Число 12 в репертуарной афише Нового драматического театра, наверное, считается счастливым. Едва из этой афиши исчез спектакль «12 разгневанных мужчин» Реджинальда Роуза, что, как известно, было связано с перипетиями в области авторских прав, как тут же появился новый — «12 новелл о любви». И ничто в общем-то в этом названии не намекает, что автор новелл — хрестоматийный Чехов. Его не менее хрестоматийные «пять пудов любви», как водится, ассоциируются с пьесой «Чайка». Коротенькие же рассказы (а именно они стали драматургической канвой нового спектакля) в нашем восприятии связаны с чем-то комедийно-бытовым, где понятие «любви» занимает далеко не ведущее место. А вот художественный руководитель Нового драматического, режиссер спектакля Вячеслав Долгачев предлагает нам целую «анатомию отношений», как обозначен жанр постановки в программке, где любви, конечно же, найдется место, наряду с ревностью, предательством и прочими проявлениями человеческих отношений.
 
Но вот что самое парадоксально-любопытное. На протяжении этого немаленького трехчасового спектакля как-то ни разу не вспомнился… Чехов. И пусть умудренные чеховеды не торопятся побивать автора данных строк каменьями. Речь идет о той штампованной «чеховщине», которая навязла в зубах до полной невыносимости. Спектаклей по чеховским рассказам и одноактным водевилям сегодня на российских сценах — пруд пруди, и везде гримы, бороды, немытые мужики и истерично вскрикивающие дамочки бальзаковского возраста, обряженные все как один в «достоверные» костюмы. Тут же — ничего подобного.
 
В пространстве малой сцены — пустой квадратный помост без всяческих декораций. Пара светлых ширм и столов-стульев, с помощью которых можно воссоздать любое место действия (сценография Маргариты Демьяновой). Впрочем, его бытовые приметы вовсе и не первостепенны: важно, что случилось, а не где это произошло. По краям помоста расставлены стулья, на которые присаживаются свободные в данный момент актеры, но они не просто отдыхают, а непосредственно реагируют на происходящее. И это, между прочим, рождает ощущение цельности действия, пусть и разбитого на 12 эпизодов.
 
Чеховские новеллы играются слаженной актерской командой, где подавляющее большинство — молодежь, с небольшими вкраплениями исполнителей среднего и старшего поколения. На девушках — унифицированные светлые платья, мужчины порой набрасывают современную военную одежду, если речь идет об офицерах. Порой появляющиеся сегодняшние аксессуары, честно признаться, порой кажутся излишними, ведь они всего лишь иллюстрируют известный тезис: Чехов — писатель на все времена. К тому же эта иллюстрация присутствует и в музыкальном оформлении спектакля, где звучат песни Окуджавы, романсы разных эпох и англоязычный вокал. Это, впрочем, отнюдь не мешает зрелищной непосредственности, но и не слишком помогает, поскольку чеховская вневременность блистательно явлена в актерской игре (метод которой, естественно, предложен режиссером).
 
Он же, вероятно, отбирал и сами рассказы. Поднадоевшие на сцене «Злоумышленник» или «Дочь Альбиона» на сей раз остались на страницах книг. А на сцене то, что обычный зритель вряд ли знает назубок: «Поленька» и «Мститель», «Нервы» и «Старость» и так далее, до полной дюжины. Здесь нет и намека на модный ныне «литературный театр» с автором в качестве главного героя. Нет, каждая сценка — это чистая инсценировка, где препарируется, согласно жанровому обозначению спектакля, тот или иной человеческий конфликт. Нет и невольной, теперь уже эстетически обыгрываемой интонационно-постановочной монотонности. Наоборот, настроение, атмосфера, эмоции меняются каждый раз, преподнося новый, подчас неожиданный поворот данного сценического «сюжета».
 
Вот публика вдоволь нахохоталась в истории о «Дорогой собаке», где изрядно принявший на грудь офицер Дубов (Михаил Калиничев) втюхивает некоему Кнапсу (Сергей Моисеев) ненужную ему шавку, а та (в пластически-звуковом исполнении Антона Морозова) уморительно комментирует ситуацию со «зрительского» места. И тут же в «Переполохе» облыжно обвиненная в краже гувернантка Машенька (Надежда Пылаева) заплачет о своей горькой доле, а хозяин дома (Дмитрий Шиляев) и вовсе попытается осмыслить тему «Пропала жизнь!». Причем даже один эпизод может удивить внезапной сменой настроений, когда беззаботно веселящаяся публика вдруг ощутит ком в горле. Как в одном из явно кульминационных здесь рассказов — «Жилец». Замечательное недавнее приобретение театра, артист Антон Морозов в роли Халявкина выдаст такую эксцентрику с клоунадой, что зрители сами будут готовы вслед за артистом падать со стульев от смеха. И тут же Михаил Калиничев — Брыкович ловко перетянет творческое «одеяло» на себя и одними только паузами, что вклиниваются в горечь фраз, заставит всех замолчать и переключиться совсем в иной эмоциональный регистр.
 
И так далее, до самого финала, логично обозначенного эпизодом «Старость» с участием Александра Курского — Узелкова и Анатолия Сутягина — Шапкина. Пожалуй, единственная декоративно-постановочная картинка «кладбище» принесет мысли о быстротечности и суетности бытия. Но как только «надгробные статуи» с легкостью оживут и одарят зал молодыми улыбками, как тут же поймешь: всему свой час, а нам пока «туда» не время. Тем более что столь легкий, темпераментный, игровой спектакль дает всем замечательный оптимистический посыл. Не только, между прочим, творческий, но и просто человеческий.