Шпионы Чехова

Способность американцев учиться восхищает. Как Вячеслава Долгачева, художественного руководителя Нового драматического театра, пригласили на офф-Бродвей, в театр Сlassice Stage Company, ставить «Чайку»? Американцы его проверили, увидели в деле. Он несколько лет вел мастер-классы в разных городах США, в том числе в Нью-Йорке. Однажды к нему на занятия скромно пришла дважды лауреат «Оскара» Дайана Уист, одна из любимых актрис Вуди Аллена. В его фильмах она прославилась и была отмечена самой престижной в Америке кинопремией («Ханна и её сестры», «Пули над Бродвеем»). Ей стало интересно. В итоге возникла идея поставить «Чайку». Дайана Уист сыграла Аркадину, её друг, художник многих фильмов Вуди Аллена Санта Локоста, оформил спектакль. На роль Тригорина был приглашен актер, который сегодня популярен и знаменит в Лондоне и Нью-Йорке благодаря блистательно сыгранной роли Конферансье в знаменитом мюзикле «Кабаре» сначала в Лондоне, а потом на Бродвее. За эту роль он получил множество наград, в том числе премию «Тони». Обычно в наших «Славянских базарах», как и в самом первом, где за столиком сидели Станиславский с Немировичем, участвуют двое. В этом — четыре собеседника. Вячеслав Долгачев, Дайана Уист, Алан Камминг и Ольга Галахова встретились в скромном театральном кафе за час до спектакля.

 

Ольга Галахова. В вашей актерской биографии это наверняка не первые русские?

 

Дайана Уист. Я играла в «Дяде Ване», в «Трех сестрах». Сейчас Аркадину в «Чайке». Вот надеюсь, что Слава поставит с моим участием «Вишневый сад».

 

Алан Камминг. Я играл в «Иванове» доктора Львова и в кино про Джеймса Бонда играл русского компьютерщика. Мой персонаж работал под землей с компьютерами, выходил на системы ФБР. Я там много чего развалил.

 

Ольга Галахова. Для вас важна национальность героя?

 

Дайана Уист. К вопросу о национальности. У Алана в жизни сильный шотландский акцент, которого нет на сцене. Однако мы боялись, что акцент не исчезнет. И тогда шутили, что моя Аркадина должна сказать: «Ты надежда шотландской литературы»… Конечно, существует разница в культурах, в выражении эмоций, но вот для меня такое сочетание комедии и трагедии, как у Чехова, уникально русское.

 

Ольга Галахова. В вашем спектакле поразило то, как актеры балансируют между юмором и драмой, лирикой.

 

Дайана Уист. Американцы очень любят юмор.

 

Ольга Галахова. А у нас любят держать длинную паузу. Возможно, одно из самых сложных занятий переводить, играть чужой юмор.

 

Алан Камминг. Мне кажется, юмор приходит оттого, что эти персонажи в себя смехотворно поглощены. Я, собственно, всегда так и думал о персонажах Чехова. В Англии мы слишком серьезно относимся к чеховскому драматизму и тому, как этот драматизм переходит в истеричность, иногда все это происходит у Чехова одновременно.

 

Дайана Уист. Слава в интервью New York Times сказал, что когда не думают о драме, тогда и становится более смешно, но вот что интересно, когда персонажи действительно становятся смешными, то охватывает ужасная грусть.

 

Ольга Галахова. Возникали у вас трудности при работе над пьесой, которые были бы связаны с загадочным русским характером?

Дайана Уист. Нет, совсем.

 

Алан Камминг. У меня возникали. Мне было трудно объяснить те кусочки, в которых люди так быстро сначала углубляются в одно, а потом тут же бросаются в противоположное. Говорят, говорят. Понятно, что если в пьесе говорить не будут, то это не пьеса, но персонажи сначала говорят, а потом кричат: «Я не буду этого делать», но через секунду именно делают то, чего так не хотели делать только что. Так откровенно и надо играть Чехова. Это очень смешно. В Шотландии говорят, что ты можешь быть любого размера, пока ведешь себя откровенно. Мне кажется, для чеховских персонажей это очень подходит. Вообще шотландцев к русским легче подсоединить. Я вырос не в городе, в глубинке. Я понимаю, что такое хотеть уехать в город, хотеть чего-то большего, насколько скучно оставаться в маленьком городке, деревушке. Мне кажется, в стране с таким количеством территории, на которой многие живут не в городах,

такое состояние очень понятно.

 

Дайана Уист. Я думаю, Чехов совсем не американский писатель и драматург. Чехов уникально русский автор, его невозможно ни с кем сравнить. И при этом универсальный.

 

Ольга Галахова. О русских героях уже чуть-чуть понятно. Теперь бы об американских актерах…

 

Вячеслав Долгачев. Здесь все другое. Наши российские артисты медленно раскачиваются, никуда не торопятся и, только когда на сцене декорация и назначена премьера, спохватываются, что и пьесу бы хорошо почитать, и роль бы заучить. Американский артист готов всегда. Он не может быть неготовым. Огромное желание иметь постоянную работу заставляет его постоянно тренироваться, держать свой аппарат в идеальной форме. Они всегда работают на свою будущую работу. Мне бы хотелось, чтобы наши актеры увидели, как работают их коллеги-американцы с точки зрения подхода, отношения, точности, желания вытащить все из режиссера, понять немедленно и сейчас, потому что завтра будет поздно. Четыре месяца репетиций для такой пьесы, как «Чайка», что со мной было, конечно, невероятный срок, но, как выясняется, возможный. Если все работают на полную катушку. Все знают, что такого-то числа придет публика, и ты должен выдать качественный результат. Мне кажется, такая спортивная закалка американского артиста вещь неплохая. Есть и негативная сторона, они торопятся прыгать в результат, а не в процесс, но, как показала работа, это зависит от того, кто с ними работает, на что нацеливает. Потихонечку за три дня мы переключились на процесс. В результате, мне кажется, получилось, что мы наблюдаем за тем, что происходит с человеком. Не берутся верхние точки, а изнутри подходят к жизни персонажа.

 

Ольга Галахова. Дайана, вы играли Машу в «Трех сестрах», а у Горького какую роль?

 

Дайана Уист. Проститутку в «На дне».

 

Ольга Галахова. Тема проституции оказалась сейчас актуальной. Сейчас в Нью-Йорке скандал; теперь уже экс-губернатор штата Нью-Йорк Элиот Спитцер замешан в связи с проститутками. Везде только об этом и говорят.

 

Дайана Уист. Мне так грустно. Он очень хороший человек. Так много сделал для Нью-Йорка. Некоторые люди думают, что за этим на самом деле стоит президент Буш, поскольку он властный демократ. Они пошли на совсем необычные методы, стали подслушивать телефонные разговоры губернатора. Теперь человек сломан, никакой карьеры у него не будет. Страшная история, которую можно сравнить с убийством. Все люди так любят его.

 

Алан Камминг. Дайана, а вы знакомы с губернатором?

 

Дайана Уист. Нет. Я часто вижу его на прогулке в парке. Мы живем недалеко друг от друга. Я никогда с ним не разговаривала.

 

Ольга Галахова. Вы оба известные артисты… Когда получаешь премию «Оскар», премию «Тони», меняется что-то в судьбе актера?

 

Дайана Уист. Вы знаете, ничего. Тебя очень хорошо сажают в ресторане с хорошей сервировкой. Ещё в программке рядом с твоей фамилией добавляют лауреат «Оскара». Ничего больше… Да, две минуты целуют, обнимают. Ты в центре внимания.

 

Ольга Галахова. Мы-то уверены, что жизнь после «Оскара» меняется радикально.

 

Дайана Уист. Я тоже так думала. Но как меня снимал Вуди Аллен, так и снимает. Других предложений не поступало. Если бы не Вуди Аллен, то неизвестно, где бы я была сейчас.

 

Ольга Галахова. А как вы с ним познакомились?

 

Дайана Уист. Я работала в «Трех сестрах». Художником по костюмам этого спектакля был Санто Локосто, который оформлял и «Чайку». Он меня рекомендовал Вуди Аллену… Я пришла на прослушивание. Вуди Аллен читал газету. Встреча длилась две минуты. Когда я вышла, то мой агент был встревожен: «Что случилось? Почему так быстро? Что ты сделала? Что ты натворила?»

 

Ольга Галахова. А что вы сделали?

 

Дайана Уист. Ничего. Мой агент общался до того с агентом Вуди Аллена. Мне сказали, я что-то прочту. Но на кастинге читал Вуди Аллен газету.

 

Алан Камминг. Знаешь, я однажды показывался Вуди Аллену. Я был в комнате. Он находился где-то в углу. Он подошел ко мне, протянул руку. Я подумал, что Аллен со мной поздоровается, обнимет меня. Встал, чтобы ему сказать привет. Он прошел мимо, но потом мы как-то вместе остановились. Ничего друг другу не сказали (показывает, как это случилось, причем предельно похоже на пластику Вуди Аллена). Постояли вместе и разошлись. Можно сказать, что мы с ним потерлись локтями. Правда, потом я снимался у него.

 

Дайана Уист. Потом я ему припомнила (смеется), что на кастинге он читал газету и не проявил ко мне никакого интереса. «Что ты! Я читал твое резюме!» Но я же видела, что он читал газету.

 

Ольга Галахова. А премия «Тони» что-то меняет?

 

Алан Камминг. Наверное, я стал более известен в Америке. Кто бы знал, что будет, если бы этого не было. Эта премия много значит в Америке. Конечно, замечательно такую премию получить. Присутствовать на таком шоу.

 

Вячеслав Долгачев. Когда я говорил здесь, в Америке, что в моем спектакле занята Дайана Уист, то все изумленно произносили: «О-о-о!», но никто не добавлял: «Лауреат «Оскара». Некоторые просто мне не верили. Когда я произносил: «Алан Камминг», то сразу добавляли: «Лауреат «Тони». И это было как пьедестал. Ещё бы, у него «Тони»!

 

Алан Камминг. Может быть, это стало неожиданностью для всех. Ведь когда я приехал в Нью-Йорк играть на Бродвее, то ко многому был не готов: в частности, не пел. И вдруг такая неожиданная реакция.

 

Вячеслав Долгачев. Я тоже думаю, потому, что ты так стремительно ворвался на Бродвей. И это сразу отметилось в сознании. Алан — «Тони»!

 

Алан Камминг. Но Слава, когда Дайана входит в клуб «Тони», то с разных сторон раздается: «Дайана, она любимая». Мы как-то вошли с Дайаной в какой-то клуб, и при её виде, чему я был свидетелем, мужчины превращались в женщин. Обожаемая, обожаемая!

 

Вячеслав Долгачев. Это правда.

 

Дайан Уист. Слава знает правду.

 

Вячеслав Долгачев. И это правда.

 

Ольга Галахова. В России «Оскар» означает очень многое. Недавно все — хотя и по-разному — ждали, дадут или не дадут «Оскара» Никите Михалкову. Не дали. Радовались, что попали в номинанты…

 

Дайана Уист. Я бы все-таки сказала, что «Оскар» означает здесь больше, чем у вас.

 

Ольга Галахова. Дайана, а ведь вы были в Москве в 60-е?

 

Дайана Уист. В 1973 году с гастролями театра Arena Stage. Может, вы не знаете, но после моего визита мне был запрещен въезд в Советский Союз.

 

Алан Камминг. Дайана! Оказывается, ты шпионка. Как ты могла!

 

Дайана Уист. Я ехала с дополнительной, нелегальной, миссией. Меня попросила американская еврейская община помочь советским евреям — самым разным людям, от художников до рабочих, — отвезти им символы иудаизма, звезды Давида и другие. В то же время меня попросили вывезти из России микрофильм книжки запрещенного писателя, высланного из страны. Рассказывая вам это, до сих пор боюсь, что за мной приедут. Я была такая глупая, что микрофильм положила в металлическую баночку. А в аэропорту каждого проверяют металлоискателем. Наши вывозили ещё картины запрещенных художников, которые свернули и сложили кто куда в коробки с гримом, с декорациями. Этого никто не проверил. Но на контроле я поняла, по мере моего приближения, что эту коробочку металлоискатель обнаружит. А меня предупредили, что микрофильм нужно спрятать на теле. Я вышла из очереди. Пошла вынула металлическую баночку и вернулась. Контроль я прошла. Но потом в Америке мне сказали, чтобы я отвезла это в Newsweek. И он написал, что молодая актриса провезла микрофильм, и, возможно, вскоре обнаружат нового Солженицына. Меня тут же уволили из театра. Мне было сказано, что я никогда не смогу вернуться в Советский Союз. Если я поеду, то меня тут же посадят в тюрьму.

 

Алан Камминг. Почему уволили?

 

Дайана Уист. Это был первый культурный обмен с Советским Союзом, и представитель театра сказал, что я всех очень подвела. Наверное, театр был по-своему прав. Мой адвокат сказал, что в тюрьму меня здесь не посадят, а в СССР ехать не надо. Когда же рукопись отнесли редактору, то он сказал, что это не новый Солженицын, и не напечатал рукопись.

 

Алан Камминг. Не могу поверить!

 

Дайана Уист. Я никому этой истории не рассказывала. Двадцать лет я этого не рассказывала. Когда вы меня спросили, была ли я в России, я вспомнила эту историю.

 

Ольга Галахова. История фантастическая…

Дайана Уист. Может быть, вы не будете её печатать. Я до сих пор боюсь. А то Путин приедет за мной (смеется).

 

Ольга Галахова. Все-таки многое изменилось.

 

Вячеслав Долгачев. Конечно, сейчас другое общество.

 

Дайана Уист. Я могу приехать?! Я так хочу приехать! Вот с нашей «Чайкой» мы можем приехать?

 

Ольга Галахова. Конечно.

 

Дайана Уист. А потом из Москвы мы поедем на поезде в Петербург. Этот ночной поезд, я его помню, идущий через березовые леса. Чай в купе подают в подстаканниках. В Москве я очень плохо играла. Если бы вы знали, насколько плохо. Несколько русских актрис подходили ко мне и спрашивали: «Почему у тебя две главные женские роли?» Мы играли в Художественном театре. Это такое потрясающее ощущение, нереальное… А мы нехороший театр тогда привезли.

 

Вячеслав Долгачев. Я видел гастроли и видел Дайану.

 

Дайана Уист. О, нет! Я сказала, что если Слава меня видел на тех гастролях, он никогда не согласится со мной работать.

 

Алан Камминг. Шпионы! Шпионы!

 

Ольга Галахова. А вы не шпион?

 

Алан Камминг. Нет, я очень хотел играть шпионов. Одного даже сыграл.

 

Ольга Галахова. Но, Алан, ваш шпион будет добродушным…

 

Алан Камминг. Тот, которого я сыграл в кино, провез нелегально шоколад и зубную пасту людям в Индию. Да это даже контрабандой не назовешь.

 

Ольга Галахова. А вы бы хотели поехать в Москву?

 

Алан Камминг. Да, это одно из тех мест, куда бы мне хотелось поехать. И, несмотря на то, что было такое количество страданий, негативного опыта, мне бы хотелось проехать через всю страну от Атлантики до Китая по Транссибирской магистрали. Я знаю, мое путешествие займет две недели. Не могу дождаться.

 

Ольга Галахова. Слава, а из американского далека какие у тебя размышления о России здесь?

 

Вячеслав Долгачев. Чаще начинаешь ценить то, что мы не очень ценим в повседневной театральной жизни. В последнее время я все время слышу голоса, и критиков в том числе, что мы неинтересны на Западе, отстали от авангардного театра. Но тот интерес, который вызывает русский театр за рубежом, там, где я бываю, особенно в Америке, поскольку я чаще бываю здесь, свидетельствует о том, что наш театр жив, многое может и потерять, что было бы очень опасно, обидно. Тот авангард, который нам привозят, знаете, наподобие того, что есть в опере такое понятие, как european trash. Сегодня такое искусство супермодно, а завтра быстро устаревает. А то, чем по-настоящему обладает русский театр, — выстраданным вниманием к человеку и попыткой проникнуть в те серьезные, сложные, непознаваемые процессы, которые происходят в нем. Это не старый и не новый, а вечный театр.

 

Ольга Галахова. А к чему тебе было трудно привыкнуть здесь?

 

Вячеслав Долгачев. В России иногда стонешь, этого тебе не дают, все не так. Здесь было такое количество ограничений и запретов, что я схватился за голову, выл. Хотелось домой, где можно всё. Я нервничал, возмущался внутри себя. Наружу возмущение не выскажешь, в Америке это непринято. Как только я себе сказал: «Действительно, нельзя!» Значит, нужно найти возможность сделать то, что я хочу, в тех условиях, которые есть. Эта установка помогла. Ты вдруг начинаешь понимать, что можно по-другому. Внутри себя находишь вариативность, что мне кажется, очень полезным для режиссера. Самое сложное ограничение — во времени репетиций. Это било по нервам страшно. Репетиция заканчивается в 18.00. Если ты не успел сделать замечания, стэйдж-менеджер останавливает тебя на полуслове. Ты говоришь: «Вот тепе», не договорив «рь». По правилам, нужно заканчивать репетицию и уходить. В этот момент из тебя вырывают кишки. Но, как выяснилось, после официального объявления, что рабочий день закончен, если артистам интересно, они говорят: «Продолжайте, ничего страшного. Да, репетиция окончена. Сейчас мы уже не называем это репетицией. Мы просто разговариваем». Другое дело, когда артисты не хотят, они могут встать и уйти. Ничего не сделаешь. Мне повезло с актерами, так как я сам проводил кастинг. Они говорили, что хотят выслушать больше замечаний. Это особенность американских артистов. Они не могут не получать замечания. Когда у кого-то что-то не получалось, я думал: сделаем по-другому, обойдем трудное место. Актер возражал: «Нет-нет, я должен сделать, как вам надо». В спектакле заняты звезды первого калибра. У меня нет слов охарактеризовать, как они себя вели! Дайана сидит в одной гримерке на четырех актрис. Пока идут репетиции, они в театре живут, значит, каждый приносит из дома еду, складывают все вместе. Живут общиной. Вот вам и американское общество, где никто никому никто! Нет, мы вместе, мы должны поддерживать друг друга в работе.

 

Ольга Галахова. Дайана, вы с особой силой ведете в роли Аркадиной тему выбора между актерским призванием и судьбой женщины. А вы приносите жертвы во имя профессии?

 

Дайана Уист. Конечно! Брехт сказал, что враг искусства детская коляска, стоящая в коридоре. Что делать! Я всю жизнь старалась быть хорошей матерью, но, может быть, две мои дочери расскажут другую историю… Я брала их с собой на гастроли, во все места, где я работала. Но вот моя 16-летняя дочка дома одна, а я каждый вечер в течение восьми недель здесь, в театре. На выходных я тоже её не вижу. Это цена работы.

 

Алан Камминг. Самая большая цена — отсутствие рутины в жизни. У большинства людей есть рутина. Ты знаешь, что будет, ожидаешь чего то: поехать на дачу, у тебя каникулы в определенное время. Мои друзья встречаются каждое воскресенье, и я бы хотел к ним присоединиться, но не могу, у меня все время работа, которой зарабатываю на жизнь. Правда, с моими двумя собаками удается проводить больше времени (показывает фото собак в мобильнике).

 

Ольга Галахова. А каков путь от лондонского West End к Brodway? Что это за путешествие в судьбе актера?

 

Алан Камминг. «Кабаре» играли и там, и здесь. К примеру, разница между публикой в Шотландии и Англии большая. У меня на родине публика гораздо теплее. А в Лондоне зритель как бы отступает назад, слегка пятится. Когда приезжаешь в Нью-Йорк, то ощущаешь, что здесь все быстро готовы пойти вместе с тобой. В Америке больше ценят успех, чем в Англии. Но в Лондоне, если публика встает аплодировать, то это означает, что они обожают именно это.

Дайана Уист — одна из самых известных современных американских актрис театра и кино, дважды лауреат премии «Оскар» и дважды в фильмах Вуди Аллена — за роль Холли в фильме «Ханна и её сестры» в 1986 году и за роль Хэлен Синклер в фильме «Пули над Бродвеем» в 1995 году.

Алан Камминг — шотландский актер театра и кино, стремительно завоевавший Бродвей ролью Конферансье в спектакле «Кабаре», благодаря которой он стал лауреатом премий «Тони», Drama Desk, Theatre World, FANY, прессы Нью-Йорка и общественных адвокатов Нью-Йорка в 1999 году.